Уже это обстоятельство говорит о многом — в частности, о двух важнейших вещах:
- Во-первых, вы тем более «с ума сходите», чем более устойчивая у вас зависимость (в силу разных материальных и нематериальных причин) от других людей (в том числе родственников). Эти всегда укажут на ваши ошибки и лучше вас знают, как правильно жить. Учить ведь всегда проще, чем учиться.
- Во-вторых, если на вас пытаются влиять (тем более систематически, когда история взаимоотношений с конкретным родственником известна) — надо задавать себе вопрос, а зачем им это надо, то есть понимать мотивы других.
Психические реакции человека закладываются генами родителей, корректируются собственным опытом общения с другими людьми. Так, по концепции выдающегося психолога Л. Выготского, дети учатся на примере своих родителей: они считывают отношение друг к другу, к себе, к жизни и обстоятельствам в целом.
Поэтому менее всего считает, что сошел с ума, сам сумасшедший. И вовсе не факт, что он действительно неадекватен. Вопрос ведь в том, чему и кому он должен быть адекватен. А любовь — такая сфера, когда влияние сторонних личностей редко помогает двоим влюбленным, но чаще портит их отношения.
Разобравшись с небезупречными мотивами стороннего влияния (или попыток), посмотрим на причины явления. Чтобы понять, как любовь «сводит с ума», уместно обратиться к нейропсихологии, ответственной за структурно-функциональную организацию высших психических функций.
Не высокое чувство сводит с ума, а осознаваемое бессилие человека изменить ситуацию, поставив другого под свой контроль.
Психические процессы (высшие психические функции) реализуются на уровне головного мозга. Допустим, человек в состоянии влюбленности забывает о насущных делах и планах потому, что его мозг циклически занят размышлениями о любимом. Просыпаешься — и думаешь о ней. Хорошо ли это? Иногда да, но не всегда.
Неравнодушие — очень удачное к случаю определение. Человеку не все равно до другого, а мозг не может оставить размышления, примерно как прилипчивый мотив или песня, которая все время повторяется.
Итак, ресурса мозга даже в плане многозадачности и умения (натренированный мозг) контролировать почти одновременно несколько тем (мыслей) — не бесконечен. Когда что-то актуализируется, другое отходит на второй план. В условно нормальном состоянии взрослый человек уверенно расставляет прерогативы — что для него важнее в конкретный момент времени. В ситуации влюбленности мышление не то чтобы затуманено или неясно, но нарушается свойство логического размышления и постановки прерогативы.
Можно реально «сходить с ума» от любви, и даже ссоры влюбленных тому подтверждение. Влюбленный является для партнера частью окружающего мира, «раздражителем». Сей раздражитель невозможно забыть, невозможно обесценить (если и пытаетесь обесценивать, сравнивая с прошлым или чужим опытом, и при этом не перестаете хотеть быть вместе — просто жесть), и при том вы хотите его понять. Для этого как минимум надо «быть на одной волне», перестроиться.
Крайне важно в высоких чувствах, когда они полны еще и страстью, чтобы присутствовало противоречие, конфликт, даже предвестник стресса. Любовная ссора — необходимый мозгу влюбленного стресс. Это и есть переосмысление реальности, которое тоже условно сродни сумасшествию (относительно тихого болота условной «нормы», где родственники довольны вами).
Говоря проще: любя, вы впадаете в состояние переосмысления ценностей. А сие состояние не всегда верно понимается и даже идентифицируется окружающими.
Итак, «сошедший с ума от любви» буквально становится другим человеком, и контраст весьма заметен. Иногда свидетельствуют, что он стал говорить, как объект его любви, приводить те же аргументы, использовать фигуры речи, интонации и даже жестикуляцию. Все это показательные факты влюбленности.
Условные факторы «сумасшествия» (не зря это слово мы применяем в кавычках) проявляются в упрямстве следовать «наружным советам» и в условной потере страха ошибочных решений и действий, и даже в уменьшении инстинкта самосохранения. Сумасшествие ли это? И да, и нет.
Влюбленные становятся готовы на поступки, и порой опасные, которые не пришли бы им на ум в условно «нормальном» состоянии. Но что такое «нормальное» состояние эмоциональной, чувствительной натуры, как не ожидание влюбленности, то бишь сумасшествия?
Опасность быть обманутым также отходит на второй план: «Ах, обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад». Вместо этого в прерогативе возникает желание к доверию. Заметьте, все это происходит не после, а до физиологического контакта. Когда влюбленные, желая счастья себе и другому, буквально воображают, придумывают, наделяют качествами другого — какие они сами хотят в нем видеть, даже если их у другого нет.
Отсюда можно предположить, что сумасшествие в любви — это неадекватность действия влюбленного, определяемая со стороны других людей.
Но окружающие забывают, что судить влюбленных и грешно, и бессмысленно. В действительности самым главным врагом влюбленного являются близкие, они воспринимают человека прежним, а он, влюбленный, уже другой. Важно понимать это. И задайте себе вопрос: если вы это способны понять, то, значит, и «сумасшествия» нет?
Поэтому любовь и сравнивают с сумасшествием. Вы чувствуете себя в полете и желаете, чтобы он не прекращался. Такого человека, кого любите, по незаменимости вам никогда не найти. Вы открываете не только его заново, но и сами становитесь другим. А действий, подтверждающих сказанное, может быть сколь угодно много: и покорение Монблана, и постановка «носа на полдевятого» тому, кто дурно о ней отозвался, и прыжок в прорубь за ее сотовым телефоном, и даже осознание своих выдающихся ошибок.
Ибо, согласно мнению «старины Хэма», знавшему практический толк в военных действиях в ХХ веке:
.женщину теряешь, как теряешь свой батальон: из-за ошибки в расчетах, приказа, который невыполним, и немыслимо тяжких условий. И еще из-за своего скотства.
Все это осознается не одномоментно, а после влюбленности, когда вы перестаете быть «сумасшедшим». Однако нередко лучше, право, быть им.