Поскольку уже само название дисциплины априори предполагало, что где-то на старших курсах, чтобы реализовать теоретические познания по ней, мы должны будем более плотно работать с вычислительным центром, у нас была обзорная лекция на нем (какая техника есть в центре, какие языки применяются при программировании
Наши девчонки (наверное, как и любые другие девчонки) любили задавать преподавателю отвлекающие вопросы, не по теме дисциплины, чтобы он увлекся посторонним рассказом и часть занятия мы просто проблаженствовали, не занимаясь, а слушая какую-то историю на тему, совершенно не связанную с изучаемым предметом. Так и в этом случае девчонки спросили:
— А как вы стали артиллеристом?
И мужчина рассказал, что в армию его призвали в конце осени 1943 года. После запасного учебного полка, в конце января 1944 г., бросили в качестве танкового десанта в прорыв на правом берегу Днепра (Никопольско-Криворожская наступательная операция). Задачей танкистов было уничтожение баз снабжения противника в ближнем тылу наших наступающих частей (складов ГСМ, боеприпасов), узлов связи, полевых аэродромов
К нашим уцелевшие танки и те, кто выжил из десанта, вышли в конце февраля. Зима, целый месяц в насквозь продуваемых ледяными ветрами степях правобережья Украины. Редко когда удавалось заночевать в тепле и под крышей. В основном — в чистом поле, на голой броне. Хорошо, если в поле каким-то чудом оставалась копешка-другая или стог соломы, в которую можно было зарыться для тепла. Но за месяц прорыва, несмотря на такие жестокие условия, хоть бы кто чихнул или кашлянул.
Потери, конечно, были большими: из роты, в которой служил преподаватель, а это сотня человек, выжил каждый десятый. Естественно, их отвели в тыл, на переформирование. И тут какая-то умная голова, где-то на самом верху, поняла, что молодые люди со средним образованием — это ценный капитал страны, к которому в условиях приближающейся победы надо бы отнестись как можно бережнее.
В общем, в полк пришел приказ: военнослужащих таких-то, таких-то годов рождения со средним образованием направить для обучения в военные училища. Раз есть приказ, кадровики таких и отобрали.
При отборе спрашивали желание, кто в каких войсках хотел бы служить в дальнейшем. Наш преподаватель написал, что хотел бы летчиком. Но когда разбрасывали команды по училищам, никто о ранее высказанном пожелании даже не вспомнил. Посадили в эшелон, вы — туда. Так он и попал на Урал, в Свердловскую область, где тогда располагалось военное артиллерийское училище, эвакуированное в августе 1941 г. из Одессы.
И как рассказал преподаватель, первые полгода они не учились, а валялись по госпиталям. То горло прихватит, то фурункулы по всему телу вылезут, то ещё какая-то напасть свалится на их курсантские головы. Он этот феномен объяснил так: месяц, пока они были в прорыве, организм мобилизовал все свои внутренние ресурсы, сконцентрировался, и никто ничем не болел. Организм понимал приказ центральной нервной системы — нельзя. А как экстремальные условия ушли, он расслабился, и их начало «догонять» все то, чем они должны были переболеть ещё тогда, в феврале 1944 года.
Вообще, как мне кажется, нам немного повезло. Среди наших преподавателей было много ветеранов. И иногда они что-то рассказывали нам.
Математические методы и модели нам преподавал доцент Коробов Павел Николаевич. Во время войны он был летчиком-истребителем Северного флота, прикрывал конвои, что шли к нам через Северную Атлантику от союзников с ленд-лизовскими грузами. Эту же задачу выполняла и эскадрилья британских ВВС, что базировалась с ними на одном аэродроме.
Наверное, нет ничего удивительного, что англичане, которых, вполне обоснованно, считают родоначальниками футбола, очень любят эту игру. И военные летчики — не исключение из правил. Вот английские истребители частенько и предлагали советским коллегам провести матч-другой.
Павел Николаевич рассказывал, что наши с англичанами в футбол обычно играли зимой, на не очень хорошо расчищенном от снега поле:
— Техника у них, конечно, куда как получше нашей, поэтому в первом тайме они нам забивали гол, два. Иногда и три. Но на беготню по заснеженному полю силенок у них было маловато. А вот у нас с физподготовкой проблем не было. Поэтому во втором тайме мы забивали им столько, сколько хотели. И, как правило, выигрывали матч.
Вторая из рассказанных Павлом Николаевичем историй была связана уже с нашим национальным напитком. Война войной, но дело-то молодое. Конечно, и наших, и англичан тянуло к девушкам. А где с ними можно познакомиться? На танцах! Которые убеленное сединами, а потому, наверное, и мудрое начальство регулярно организовывало в гарнизонном Доме офицеров.
И хоть наши летчики и храбрые ребята, но дополнительная храбрость лишней никогда не бывает. Поэтому перед танцами наши обязательно заглядывали в буфет Дома офицеров и опрокидывали грамм по двести водочки на брата. Опрокидывали так, как у нас это заведено — залпом, не делая каких перерывов на обед и ужин. А замахнув граненый стаканчик национального напитка, занюхивали его и проходили в танцевальный зал.
Англичан не только удивляла, но даже восхищала такая манера употребления спиртных напитков. Но до поры-времени все шло по уже наезженной колее: буфет, водка, танцы. Как вдруг однажды…
Уязвленное самолюбие англичан все-таки не выдержало! Непродолжительно посовещавшись, они выбрали из своего состава одного соплеменника. Видимо, самого натренированного по линии спиртных напитков. И он, под ободряющими взглядами своих коллег, присоединился к нашим летчикам в буфете.
Ему и налили. Под «Марусин поясок» граненого стакана. Двести грамм. И он, глядя на наших, выпил залпом. На «занюх» сил у него уже не осталось. Гордый своей доблестью, англичанин уронил буйную головушку на буфетную стойку и… Проспал на ней до самого завершения танцев. После чего коллеги по эскадрилье подхватили его «под белы рученьки» и уволокли все ещё обездвиженное тело в расположение части.
Павла Николаевича уже нет с нами. Светлая ему память… И такая же, не менее светлая — всем остальным ветеранам, большинство из которых уже ушло от нас туда, откуда не возвращаются. А потому, как когда-то говорил герой Георгия Жженова в замечательном кинофильме «Горячий снег»: «Все, что могу»… И хотел бы поведать больше, а… Увы. Не у кого уже расспросить.
Так что… Спасибо нашим девчонкам. Ведь именно благодаря им наши преподаватели хоть что-то рассказали из того, что они пережили в годы грозного военного лихолетья.